Многие помнят крылатую фразу, запущенную в обиход мелкопоместным дворянином Владимиром Ульяновым, которая звучит так же хлёстко, сколь и бессодержательно:

"Коммунизм - это Советская власть плюс электрификация всей страны".

Лавры указанного присяжного поверенного не дают мне покоя, но, так как о коммунизме не высказался уже только неграмотный немой, то мне не остаётся ничего другого, как составлять формулу более близкой мне по времени, а не по духу, упаси Бог!, системы.

Боюсь только, что бессодержательно у меня не получится. Я ж Казанских университетов экстерном не оканчивал.

В общем, думал я, думал, и пришёл к выводу, что:

"путинизм - это стремление красть плюс озероизация всей страны".

Эти две характеристики являются взаимозависимыми и в то же время системоопределяющими для всего того явления, которое принято называть путинизмом.

Но - по порядку.

Прошу заметить, я не говорю - "воровство". Я говорю - "стремление красть". Это такое свойство, которое сродни клептомании. Но - есть серьёзное отличие. Клептоман не может не красть. А стремящийся красть - может. Его всерьёз останавливают запреты, налагаемые законом, обществом, моралью. Если таковые имеются.

То есть, такой тип может, конечно, украсть, когда никто не видит и нет никакой возможности доказать, что он украл. Но в большинстве случаев - кто-то видит или такая возможность не исключена. И стремящийся красть сдерживается. А клептоман - нет.

Но мы сейчас рассматриваем не клептомана, а тип стремящихся красть, и даже не тип, а само стремление красть. Это стремление практически всегда сопряжено с необходимостью быть готовым врать. Причём, желательно ещё уметь врать, не краснея, не отводя глаз, не теребя нос, и вообще, производить впечатление честнейшего человека. Хорошо быть подготовленным профессионалом! Не всякого ведь могут научить дурить детектор лжи. Это делают только в специальных учреждениях. Остальные спасаются, как могут.

Но даже тот, в честь кого назван путинизм, даже с учётом его фантастических спортивных данных, просто физически не в состоянии вывинтить все лампочки в подъездах, стырить все ручки на стойках банков и почт, всё бельё, оставшееся без присмотра, все полотенца, пепельницы, махровые халаты и ложечки в гостиницах, которые исчезают, как по мановению волшебной палочки одновременно по всей стране!

Что уж тут говорить о тысячах тонн асфальта, щебёнки и гравия, километрах погонных метров арматуры для железобетонных конструкций, озёрах нефти, дизельного топлива, бензина и спирта, испаряющихся в течение того же дня и там же?

Одному ему при всём желании не справиться. Но это я уже сильно вперёд забежал. Ведь для того, чтобы понять что-то, нужно понимать, откуда оно взялось.

Конечно, в России воровали всегда. Да, в общем-то, и не только в России. Достаточно лишь взглянуть на законы царя Хаммураппи, двенадцати таблиц или те же десять заповедей, чтобы понять, что воровство имело место всегда и везде.

Но, с другой стороны, так же хорошо известно, что делали, да и до сих пор делают с людьми, не только стремящимися, но и реализующими это стремление, в различных уголках нашей небольшой планеты. Лишение свободы - это, пожалуй, самая гуманная форма наказания. Даже сейчас.

То есть, подавляющему большинству населения земного шара известно, что красть нехорошо. И что за это могут, например, кисти рук отрубить. И совсем даже не в такой уж варварской стране. А во вполне себе компьютеризованной.

И в России до некоторых пор реализовывать стремление красть было, скажем так, стыдно. И боязно. Но потом наступили новые времена. Они, конечно, не сами по себе наступили. Им помогли. И среди помощников оказался до странности высокий процент стремящихся красть.

И тут, конечно, сложно так, с налёту, определить, либо волна стремления красть подняла на себе отдельных отставных подполковников КГБ, либо они эту волну и погнали, увидев, что надзор в лице ЦК КПСС приказал нам всем долго жить. Нет, чтобы приказать жить счастливо!

Так или иначе, но волна смела ограничения, которые заставляли краснеть "удушливой волной" в процессе разборки станков родного Уралвагонзавода на металлолом для продажи китайцам, и стремящиеся красть ощутили всеми фибрами своей мятежной души абсолютную свободу и безнаказанность. И опять скажу. Не факт, что это подполковники КГБ "вам ещё и в штаны насрали, извиняюсь".

Конечно, поначалу стремящиеся красть реализовывали свои интенции во всех направлениях, часто пересекаясь с себе подобными. Которые делали то же самое. Тут без некоторого прореживания обойтись не могло. Да что там - некоторого! Которого! Но сдаётся мне, что это не один подполковник КГБ перемочил в сортирах всех стремившихся красть у всех подряд.

"Волки от испуга скушали друг друга" (с).

И на расчищенной поляне остались только те стремящиеся красть, которые уже понимали чреватость понятия "у всех подряд". Да и стремление красть стало, по меткому выражению этого, как его, чёрт, забыл, Говонюхина, что ли?, - так вот, стремление красть стало приобретать цивилизованные формы.

Ведь, если вдуматься, какова должна быть, по идее, заветная мечта любого вора? "Хорошо бы", - мечтается ему, - "если бы оттуда, где я хочу что-то стырить, прямо сюда, в мой кабинет, была проложена труба. Тогда я могу, не вставая с дивана или из кресла, посасывать себе из этой трубы разное добро, как коктейль через соломинку".

Все стремящиеся красть, немедленно после отстрела самых отмороженных, принялись за строительство трубопроводов. Тут, конечно, тоже без эксцессов не обошлось. Но уже не так, как прежде. Теперь стало модно и даже как-то престижно сначала давать кому-то построить и наладить трубопровод, а уж потом украсть всё вместе, включая трубу. А бывшего владельца даже убивать уже не надо.

У читателя может сложиться впечатление, что я только бизнес имею в виду. А я ВСЁ имею в виду. Потому что трубопроводы стали строить ВСЕ стремящиеся красть, вне зависимости от профессии, возраста и служебного положения. И судьи, и прокуроры, и следователи, и участковые, и депутаты, и делегаты, и журналисты, и идеологи, и таксисты, и даже "вахтёрша баба Даша сексуальная" (с). И чекисты, само собой. Как же без этого?

Когда все трубопроводы были построены, наступила пора стабильности. Тишину нарушало только причмокивание, посапывание и бурчание в животе. Соответственно, выстроилась некая иерархия трубососов. Чем более длинную и толстую трубу ты сосёшь, тем ты более уважаем другими трубососами. И, в знак уважения, они позволяли более уважаемым трубососам присасываться и к своим трубочкам. Не только, впрочем, уважение играло роль. Главное - обеспечение стабильности.

Почему стабильность так стала заботить трубососов? Всему виной обычная геометрия. Представим себе трубу, воткнутую в то, что нужно трубососу. Она стоит там прочно, как телеграфный столб, вкопанный в землю. (Вертикаль?)

На другом конце трубы - трубосос. Понятно, что при наклоне трубы на некий угол, тот конец, который находится во рту трубососа, отклонится от своего обычного положения на некоторое расстояние, прямо пропорциональное длине трубы.

А если, не приведи Господи, труба начнёт раскачиваться из стороны в сторону, то трубососу придётся либо оторваться от трубы, либо мотыляться на своём конце трубы с огромной амплитудой. Такое мотыляние, в сочетаниии с нежеланием, или невозможностью отлепиться от трубы, может привести к тому, что голова останется надетой на трубу, а тело улетит в неведомую даль. Шея-то не железная!

По этой причине трубосос заинтересован в стабильности, а значит, в неподвижности объекта сосания. Хотя, не в полной неподвижности. Если объект сосания движется из стороны в сторону, это плохо. Если вверх, ещё хуже. Почему? По той простой причине, что двигаясь вверх, объект сосания создаёт разрежение в трубе и, тем самым, начинает всасывать трубососа в трубу. А это, конечно же, не входит в его планы.

Более того, этот феномен подталкивает его к тому, чтобы организовать движение всей массы объекта сосания вниз. Тогда в трубе создаётся избыточное давление, освобождающее трубососа от необходимости сосать. Можно поставить краник и открывать его только тогда, когда захочется подкрепиться.

Тогда и стабильность становится не такой уж важной. Главное, чтобы краник был в поле зрения. А ухватиться за него, чтобы наполнить некую посуду, хоть и сложно в период качки, но всё же - не смертельно.

Так как в создании избыточного давления в каждой трубе заинтересован каждый трубосос, то они даже не должны объединяться в некие формальные организации для реализации этой задачи. Необходимо просто способствовать тенденциям, понижающим уровень ВСЕГО, и тогда давление во всех трубах обеспечено.

Естественно, что для понижения уровня всего, трубосососы ничего другого, кроме очень большой трубы, придумать не могли. Тем более, что строить её им было не нужно. Из-за наличия присутствия подходящей трубы. Эта труба - Останкинская башня.

Если бы у Ленина в 1898 году была в распоряжении Останкинская башня, а в каждой курной избе стоял телевизор, революция 1905 года и была бы Октябрьской. А может, и 1903-го.

И вот эта самая Останкинская башня и приводит нас ко второму ингредиенту зелья под названием "путинизм". А именно, к озероизации всей страны.

О которой я подробно расскажу в продолжении. Ну не умею я коротко!